Ведущий французский независимый исследовательский центр IFRI опубликовал доклад доктора философии Марлен Ларюэль, которая является профессором международных дел и политологии в Elliott School of International Affairs, в Вашингтоне. Тем, кто знает английский, советую скачать доклад и прочитать его самостоятельно. Для не владеющих английским и лентяев предлагаю читать дальше.

Почему я считаю этот доклад важным для украинских читателей? Судя по всему, активное военное противостояние Украины и России подойдет к концу в течении полугода. На это решительно настроены США и ЕС, Зеленский заговорил о мирных переговорах, позабыв свою воинственную риторику и собственный указ о невозможности их ведения с Путиным, ему вторит наш министр иностранных дел, разъезжая по Китаям и другим странам. Я не берусь судить на какие уступки (явно не малые) придется пойти Украине при заключении столь долгожданного мира, но ясно одно: Россия никогда не успокоится и будет представлять стратегическую угрозу нашей стране на долгие годы. И когда замолчат пушки сражение опять переместится в область идей и смыслов, т.е. начнется активная идеологическая война. Она, конечно, идет и сейчас, но в период открытых военных действий она носит больше характер оголтелой пропагандисткой войны с обеих сторон. Идеологическая война – это все же нечто другое, это форма конфликта, в которой стороны используют идеологии, мировоззрения и ценности в качестве основного инструмента борьбы. Целью такой войны является не захват территорий, но захват умов, влияние на общественное мнение, изменение убеждений и предпочтений противостоящей стороны. Такая война не видима, но не менее опасна, чем «настоящая».

Готова ли Украина к такой войне? Однозначно нет. Украинский национальный проект построен на в корне неверных принципах. Его активное насаждение в последние годы со стороны политической «элиты» и самого государства приведет в конечном итоге к проигрышу будущего идеологического противостояния с Россией. Я в этом глубоко убежден, об этом говорят, а вернее кричат, все моим познания в области социологии и истории, но об этом можно поговорить в другой раз. Увеличить же шансы нашей страны на победу в будущих идеологических сражениях поможет знание противника.

«Если ты знаешь врага и знаешь себя, тебе не нужно волноваться за исход сотни сражений. Если ты знаешь себя, но не знаешь врага, за каждую достигнутую тобой победу ты расплатишься поражением. Если ты не знаешь ни себя, ни врага, ты будешь проигрывать всегда.» — Сунь-Цзы, «Искусство войны»

Именно в познании врага и помогает предлагаемый доклад. Здесь будут основные выдержки из него с моими небольшими комментариями (выделены в скобки и курсивом). Чтение не развлекательное, будет «очень много букв», требуется определенный уровень знаний (или хотя бы Википедия под рукой), но оно того стоит.

Введение

С момента полномасштабного вторжения в Украину в 24 феврале 2022 года российское правительство активно работает в идеологической сфере, чтобы обеспечить устойчивость войны для российского общества. Вопреки мнению многих западных наблюдателей, российский режим действительно имеет идеологию, в смысле относительно последовательного и связного политического проекта для России и стремления построить новый мировой порядок. Эта идеология основана на наборе убеждений, которые развивались на протяжении многих лет, оставаясь верными своим основным принципам. Западные наблюдатели склонны отвергать российское идеологическое строительство, считая его нелогичным и состоящим из набора случайных отклонений (а уж как над такими построениями потешается, и абсолютно напрасно, вся украинская блогосфера не описать – мое). В докладе утверждается, напротив, что это строительство имеет свою собственную логику и правдоподобие и является достоверным для значительной части российского населения. Совместная работа государственной администрации и целой плеяды идеологических деятелей, создала то, что можно назвать дискурсивной средой, то есть стратегической культурой, «которая ограничивает то, как правительственные чиновники понимают мир, открывая одни пути политики и закрывая другие».

Что такое идеология для режима Путина?

Существует множество мнений о российской идеологии. Для одной школы мысли идеология — это простой риторический инструмент, направляющий циничный и оппортунистический режим, движимый материальными и финансовыми интересами. Для других идеология — это глубоко укорененная когнитивная рамка, и каждое действие российского руководства следует рассматривать через призму империализма, реваншизма и ревизионизма. Для третьей школы нет противопоставления между идеологией как прикрытием материальных интересов и идеологией как набором глубоких убеждений: идеология — это открытая динамика, чувствительная к контексту и создающая смысл как для режима, так и для населения.

Отсутствие единого определения идеологии способствует множеству противоречивых анализов отношения российского режима к идеальному миру. Этот доклад разделяет видение Клиффорда Гирца, который считает, что идеологии — это символические системы, которые служат дорожной картой для человека в сложной социальной реальности и приводят к творческой адаптации каждого индивидуума (не мешало бы и нашим гражданам и политикам придерживаться подобного понимания идеологии — мое). У режима Путина действительно есть идеология, в смысле относительно последовательного и связного глобального видения его политического проекта для России и мира, и население в значительной степени разделяет основные принципы этой идеологии.

Эволюционная и гибкая идеология как совместное творчество

Можно выделить три ключевые особенности российского идеологического строительства.

Во-первых, оно эволюционировало за последние три десятилетия, и хронология имеет значение, когда ряд выборов и обстоятельств привел к постепенному закрытию других вариантов и будущих сценариев. Современная идеология имеет глубокие корни в советской идеологии. Перестройка и первые годы независимой России привели к ее радикальной деконструкции и замене калейдоскопом противоречивых нарративов. Однако быстрый процесс ре-централизации начался в 1994-1995 годах, в ходе которого Кремль продолжал упорядочивать идеологию. С момента прихода Путина к власти можно схематично выделить три эпохи: ранний путинизм (первый и второй сроки Путина, 2000-2008 годы), характеризующийся идеологией, которую можно определить как либерально-консервативную, стремящуюся к стабилизации, модернизации и глобальной интеграции; поздний путинизм (третий и четвертый сроки Путина, 2012-2022 годы), отмеченный более реакционным консерватизмом и тенденциями к агрессии и изоляционизму; и военный путинизм, с начала полномасштабного вторжения в Украину, который стал акцентировать предыдущие черты.

Вторая ключевая особенность заключается в том, что режим должен учитывать предпочтения самого российского общества. Н-р, несмотря на все усилия пропаганды, население никогда не принимало евразийскую риторику. В то время как государство долгое время описывало Россию как центр притяжения для Евразии и продвигало открытые границы между государствами-членами Евразийского экономического союза, общественность поддерживает более ксенофобскую политику и предпочла бы, чтобы гражданам соседей России на Кавказе и в Центральной Азии требовались визы для въезда в Россию. Весной 2022 года, после того как опросы показали, что население не особо верит в нарратив о денацификации Украины, официальный язык изменил аргументацию, чтобы представить войну как конфликт с Западом, что лучше резонировало с общественным мнением. И в конце 2023 года только четверть населения считала, что Украина и Россия — это одна нация и что Украина должна присоединиться к России, хотя это был личный аргумент Путина с 2020 года.

Третья ключевая особенность — гибкость внутренней конфигурации режима. Долгое время он напоминал конгломерат конкурирующих мнений; это не единая, сплоченная группа, и она только с неохотой продвигается к более сплоченной и репрессивной идеологии. Она опирается на доктринальный фонд и множество, иногда противоречивых, репертуаров и интеллектуальных генеалогий. Этот идеологический фонд редко производился внутри самой Администрации президента; вместо этого эта задача была передана поставщикам доктринального контента — будь то мыслители, лидеры общественного мнения или такие учреждения, как Русская православная церковь — которые конкурируют за ресурсы и признание. С началом полномасштабной войны пространство для импровизации, наряду с динамикой снизу вверх, было сокращено, но полностью не исчезло.

Дилемма режима

Статья 13 конституции РФ от 1993 года, запрещает любую государственную идеологию. Война возобновила дебаты по этому положению, причем на 11-м Санкт-Петербургском международном юридическом форуме в мае 2023 года правящие элиты оказались разделены. Некоторые ключевые фигуры призывают к отмене статьи 13 и восстановлению государственной идеологии, в то время как другие выступают против этого. Первая группа утверждает, что для предотвращения проникновения западных идей в Россию государство должно сформулировать новую государственную идеологию на основе президентского указа о духовных ценностях. Вторая группа считает, что конституционные поправки 2020 года и другие официальные документы уже определили содержание национальной идеи России, и нет необходимости сделать это юридически обязательным.

Власти давно осознавали, что государственная идеология столкнется с двумя основными трудностями. Во-первых, с момента распада СССР российское общество стало более разнообразным и фрагментированным с точки зрения образа жизни и идеологических ориентиров. Во-вторых, навязывание идеологических ограничений потребовало бы соответствующего развития крупномасштабного репрессивного аппарата, который мог бы обеспечить применение догмы и наказывать непокорных. Поэтому для них исторически стоял вопрос о том, как пропагандировать «национальную идею», которая бы обеспечила народное одобрение, без официального утверждения чрезмерно фиксированной «государственной идеологии». С полномасштабной войной этот баланс был нарушен, и сторонники официального утверждения государственной идеологии — все из ястребиной части российского истеблишмента — набирают вес.

Разбор идеологической конструкции России

Видимый семантический хаос официального языка России не должен скрывать как внутреннюю согласованность ментального аппарата, так и корни этих репертуаров в интеллектуальной истории. Было бы ошибкой рассматривать эту конструкцию как случайную или небрежную: у нее есть своя внутренняя логика, состоящую из пяти слоев:

1. набор основных мировоззрений и ценностей, то есть не однородные мнения, популярные предвзятости и общие предпосылки, неявно сформулированные и основанные на «области опыта», которая формирует интерпретацию мира обществом в данный момент времени;
2. широкие дискурсивные понятия, которые являются плавающими знаками, такими как суверенитет, цивилизация, консерватизм, Евразия и Русский мир, каждое из которых имеет свою интеллектуальную историю;
3. стратегические нарративы или сюжетные линии, которые придают смысл политическому и социальному порядку и адаптируются к изменяющимся контекстам;
4. доктрины — точные текстовые корпуса, разработанные авторами или пропагандистами (например, церквями) вне государственных структур, от которых режим избирательно заимствует;
5. идеологемы — небольшие ключевые семантические единицы, которые упрощают сложные реальности до примитивных лозунгов и девизов, которые заполнили общественное пространство («укронацисты», «коллективный Запад», «русофобия» и т. д.). Эти идеологемы наиболее распространены на государственном телевидении, где они хорошо сочетаются с культурой агрессивных политических ток-шоу.

Набор основных мировоззрений и ценностей

Набор мировоззрений и ценностей российского руководства не изменился с годами, оставаясь привязанным к опыту распада Советского Союза и хаотичным 1990-м годам. Можно выделить три основных элемента:

1. Распад Советского Союза был предательством как со стороны тогдашней правящей элиты, так и со стороны Запада, и не должен повторяться.

2. Россия должна признаваться уникальной великой державой, чтобы противостоять западному давлению.

3. Государство воплощает российскую нацию, поэтому общество должно поддерживать режим и принимать приоритет государственных интересов над правами отдельного человека.

Со временем, хотя три основных принципа этого набора верований остаются стабильными, их интерпретация изменилась. Конспирологическое мышление и манихейское мировоззрение, которые воспринимают историю как вечное столкновение добра и зла, теперь стали системными элементами, формирующими российскую политическую культуру, особенно в отношении внешней политики.

Эволюция стратегических нарративов

Этот набор мировоззрений развивается вокруг нескольких стратегических нарративов, способных адаптироваться к быстро меняющимся контекстам и превращать основные понятия, используемые режимом для понимания мира, в последовательные и убедительные сюжеты. Доклад выделяет пять основных стратегических нарративов:

1. Россия как цивилизационное государство. Он рассматривает западный универсализм как философскую угрозу многообразию мира и как политическую ложь, организованную Западом для сокрытия своих стратегических интересов. Доминирующий официальный язык сейчас утверждает, что Россия является как исходной Европой, сохранившейся от демонов западной модернизации и либерализма, так и особой цивилизацией. Этот парадоксальный подход объединяет исторические славянофильские и евразийские взгляды на отношения России с Европой.
2. Россия как Катехон. Владимир Путин несколько раз выражал катехонтическую идентичность России: он представлял Россию как последнюю крепость разума и стабильности против декадентского и дестабилизирующего Запада. Эта идеология стала гегемонистской с начала войны, когда религиозный язык пронизал публичное обсуждение, от призывов к «десатанизации Украины» до утверждений, что война духовно и даже теологически оправдана.
3. Россия как защитник традиционных ценностей. Тесно связанная с катехонтической дискурсивной линией, идея России как защитника традиционных ценностей стала заметной в 2000-х годах. Культ традиционных ценностей следует рассматривать как «ретропию» (ретро + утопия – мое): российское общество действительно более консервативно, чем его западноевропейские в отношении таких вопросов, как гетеросексуальность, аборты, разводы и межпоколенческие связи, но одновременно оно является неэффективным обществом с высоким уровнем семей, состоявшим из одного родителя, потреблением наркотиков и алкоголя, и самоубийств, не говоря уже о самом высоком в мире уровне смертности от внешних причин, не связанных с болезнями (даже без учета военных потерь – мое).
4. Россия как антифашистская сила. Это линия связана с культом Великой Отечественной войны. Старый советский тезис о том, что Запад, в частности США, поддерживает фашистов и нацистов по всему миру, был обновлен и постоянно подчеркивается в медиапространстве. Противоположностью «фашистам» являются «консерваторы», то есть те, кто хочет спасти настоящую Европу, продвигая христианские ценности, защищая классическую западную. Вдохновленная этой дискурсивной рамкой, тема «денацификации Украины» стала главным стратегическим нарративом, который российский режим использует для оправдания своего вмешательства в Украину; а полномасштабное вторжение было представлено как естественное продолжение и даже реальная реконструкция Великой Отечественной войны.
5. Россия как ведущая антиколониальная сила, которая сотрудничает со странами Глобального Юга для противостояния западной гегемонии. Он опирается на старую интеллектуальную традицию, восходящую к XIX веку, которая утверждает, что Россию колонизировала Европа. Этот нарратив также явно коренится в длительной политической традиции советского антиимпериализма. Идея о том, что России нужно «разучиться у Запада», чтобы стать ведущей антиколониальной силой, теперь стала мейнстримом в российской политике. Освобожденная от нормативной зависимости от Запада благодаря войне и санкциям, Москва теперь должна быть готова возглавить то, что назвали «восстанием недовольных».

Поиск большей целостности

Война 2022 года усилила обеспокоенность Администрации Президента недостаточной внутренней идеологической целостностью. Ранее разрозненные репертуары, происходящие из различных доктринальных источников — суверенитет, цивилизация, консерватизм, традиционные ценности, Евразия, Русский мир, Византия, победа во Второй мировой войне и т.д. — постепенно были объединены благодаря решительной бюрократической работе. На самом деле концепция внешней политики России на 2023 год объединяет несколько ранее разрозненных репертуаров. Происходит смешивание двух основных дискурсивных линий, которые до войны были в значительной степени разрознены. Первая —линия идентичности России как государства-цивилизации, которая сосредоточена на исторической преемственности страны (её «тысячелетней» истории), её многонациональности (национальное строительство, содержащее «единство в многообразии»), её пространственных характеристиках (самая большая страна в мире) и её евразийской судьбе. Вторая линия — геополитическая, касается памяти о Второй мировой войне и легитимности победы 1945 года для России; наследия Советского Союза на международной арене; и стремлений современной России к многополярному миру, деколонизированному от Запада.

Одно из ключевых противоречий, часто упоминаемых внешними наблюдателями, связано со смешением понятий евразийства и Русского мира, которые, кажется, противоречат друг другу (одно империалистическое, другое этноцентричное), но эти противоречия охватываются государственным центризмом, что позволяет государству иметь несколько идентичностей в зависимости от своей аудитории. То же противоречие заметно и в речах Путина, которые одновременно предлагают определение русских и украинцев как единой русской нации и отмечают многонациональность России и вклад этнических меньшинств в войну в Украине.

Доктрины

Для создания своих идеологических построений Кремль должен опираться на доктрины — сложные интеллектуальные конструкции с собственной внутренней логикой, которые формируются вне государственной администрации. Эти доктрины и их авторы (индивидуальные или институциональные) автономны от государства; Кремль может воспринимать их как конкурентов и союзников одновременно. Эти доктрины могут быть как «вверх», подавая идеологические продукты Кремлю, так и «вниз», усиливая нарративы, выдвигаемые Кремлем. Взаимодействие режима с широким спектром идеологических акторов представляет собой улицу с двусторонним движением.

Можно выделить как минимум семь основных доктринальных тезисов в современной России, из которых режим выбирает отдельные элементы (что позволяет ему выстраивать очень гибкие схемы и чего катастрофически не хватает нам – мое).

Два религиозных института, Русская православная церковь и исламские муфтияты, имеют свои собственные теологические доктрины. Хотя они играют центральную роль в поддержке государственной идеологии, они остаются автономными от нее благодаря своей религиозной миссии, которая шире по времени и пространству, чем государственная идеология Кремля.

Третья доктрина, которая вносит вклад в государственный калейдоскоп, что можно назвать «русским коммунизмом», представляемым КПРФ и её интеллектуальными и политическими деятелями. Она предшествовала государству в сочетании марксизма-ленинизма и русского национализма, продвигает более сильную советскую ностальгию, чем государство, и использует более левую политическую риторику, настаивая на социальной справедливости, социальном государстве и национализации. У неё есть собственная аудитория и электорат (в основном пожилые люди и провинциалы). Кремль постепенно реинтегрировал в свою идеологию несколько доктринальных компонентов из русского коммунистического лагеря, включая социальную справедливость и русоцентричное прочтение советской доктрины. Более того, в области внешней политики государство стремится представить Россию своим китайским партнёрам как законного наследника Советского Союза и марксизма.

Три другие доктринальные школы вращаются вокруг тех, кого называют «концептуальными идеологами» — интеллектуальных деятелей, которые продвигают определенную политическую повестку и занимаются организационной деятельностью вокруг своих идей. Их интеллектуальное производство нацелено на режим больше, чем на российское общественное мнение. Это имперская евразийская школа, которая предлагает мессианистскую и агрессивную идеологию для России; молодоконсервативная школа, которая продвигает более умеренный, вдохновленный Европой консерватизм и предпочитает цивилизационный изоляционизм для России; и монархическая и «белая» школа, которая защищает видение России, вдохновлённое поздним царизмом и белой эмиграцией.

Новая седьмая доктрина, которую можно было бы описать как «Z-патриотизм», формируется в настоящее время. Родившаяся из военного опыта, она разрабатывается военными блогерами. Доктрина «Z» тесно связана с государственной идеологией, но сохраняет автономию от неё. Она выделяется среди других тем, что не предлагает классических доктрин в смысле больших, длинных, сложных текстов. Представленная в основном в социальных сетях, она включает более короткие тексты (блоги, а также стихи, мемуары и дневники солдат) и обладает сильными визуальными (мемы, фотографии) и музыкальными компонентами. Тем не менее, её можно считать доктриной в том смысле, что она предлагает полное видение того, каким должен быть социальный порядок. Рост парамилитарных структур, предвещает появление мощного реакционного социального движения, которое режиму придётся держать под контролем.

Идеологическое производство и его акторы после 24 февраля

Хотя Владимир Путин сам не является мыслителем, он очевидно является центральной фигурой российской политической архитектуры: он находится в центре различных течений стратегической культуры и идеологических интересных групп. Голос Путина имеет центральное значение в двух аспектах: как ядро — воплощение системы, и как посредник («центрист»). Речи Путина — это и вершина пирамиды, и верхушка айсберга: их следует читать как «вверх» — то есть информирующие о том, как должны себя позиционировать другие участники и как СМИ должны комментировать, и как «вниз» — то есть результат длительного процесса создания, который учитывает интересы нескольких органов и учреждений перед производством официальной, «окончательной» версии, с которой все должны согласиться.

Мировоззрение силовиков, сформированное антизападными теориями заговора и советским великодержавием, постепенно стало доминировать в государственном языке. Оно олицетворяется Николаем Патрушевым, бывшим директором ФСБ, который, вероятно, является после Путина наиболее высокопрофильной фигурой, открыто высказывающей своё мнение по геополитическим и историческим вопросам. Ближайшими к нему являются глава Следственного комитета Александр Бастрыкин и весь аппарат Совета безопасности. Другие фигуры без официального статуса, по мнению российских экспертов, оказывают значительное влияние, среди них близкий друг Путина Юрий Ковалчук, известный своими консервативными и религиозными взглядами на величие России.

Война побудила Президентскую администрацию усилить преподавание идеологии младшим поколениям. Власти считают молодёжь наиболее непокорным сегментом населения в отношении войны и надеются преобразовать её в новую «патриотическую интеллигенцию». Начиная с сентября 2022 года, всем школам было поручено проводить церемонии поднятия флага каждую и организовать новые внеклассные занятия под названием «Разговоры о важном». Ещё одним достижением, ставшим возможным благодаря войне, стало завершение давно ожидаемого единого учебника по истории России XX века. Он подвергся критике как пропагандистский за антиисторичное видение истории, представляя независимость Украины как «анти-российский проект» и предоставляя положительную переоценку СССР, в которой диссидентская культура и годы перестройки подвергаются резкой критике. Не менее важным является то, что на уровне университетов с сентября 2023 года для всех студентов первого курса стал обязательным новый курс по «Основам государственности России».

Российские власти не ограничиваются созданием новых курсов и учебников. Они понимают, что воспитание патриотичного молодого поколения требует более прямого участия в повседневной жизни и досуге молодёжи. Государственная программа патриотического воспитания граждан РФ стала масштабным явлением, что отражается в её растущем бюджете. В декабре 2022 года власти запустили «Движение Первых», патриотическое молодёжное движение для детей с шести лет. Цель движения — привить этим детям мировоззрение, «основанное на традиционных русских духовных и моральных целях». Милитаризация российской молодёжи проникает в школьную систему через новый курс «Основы безопасности и обороны Отечества», который обеспечит основу для более систематического ознакомления детей с военно-медицинскими, военно-научными и военно-техническими знаниями, а также с правилами гражданской и военной безопасности.

Как российское идеологический активизм воспринимается населением? После первых шоков и паники (включая впечатляющие протесты в феврале-марте 2022 года и эмиграцию около миллиона человек) общество стабилизировалось. Однако поддержка военных усилий не означает автоматического одобрения более жесткой государственной идеологии и её прививания гражданам. Некоторые представители городской средней и высшей прослойки выразили своё недовольство войной через эмиграцию или самоустранение, возвращаясь к старой советской традиции «внутреннего изгнания». Но для более бедных слоев российского общества война представляется шансом на подъем. Поддержка западных санкций против олигархов, выраженная в популизме Путина, вера в то, что санкции действительно укрепляют экономику; пренебрежение к эмигрантам — все это свидетельствует о классовом восприятии войны. Миллионы россиян, находящихся на нижних ступенях социальной лестницы, могут видеть себя настоящими героями страны, готовыми к высшему жертвенному подвигу. Война стала местью провинциальной России космополитичной России.

Две группы активно поддерживают усиленный идеологический контроль режима. Первая из них — старшее поколение (50 лет и старше), которое поддерживает больше, чем любая другая возрастная группа, все инициативы режима, вдохновленные советскими методами социального контроля. Вторая группа — ястребы, составляющие от 10 до 15% общего числа, в зависимости от опроса, в основном старше 35-40 лет, преимущественно мужчины, для которых победа в войне против «коллективного Запада» в Украине означает создание военного настроения в российском обществе, включая полную военную мобилизацию, мобилизацию экономики на нужды войны и более активную поддержку со стороны населения.

Заключение

На протяжении многих лет, с кульминацией в виде войны, режиму удалось объединить две ранее диаметрально противоположные дискурсивные линии, которые боролись друг с другом в советские десятилетия и в 1990-х годах: советскую великодержавность, представляющую собой смесь марксистско-ленинского понимания мирового порядка и западных геополитических школ, и белую (антибольшевистскую) империалистическую концепцию России. Тем не менее, Кремль до сих пор не создал идеологический монолит в советском стиле: даже в условиях войны он проявляет нерешительность в чрезмерной «истинной пропаганде», предпочитая функциональное, технократическое понимание идеологии.

Реальное содержание идеологии для широкой аудитории вторично по отношению к форме и месту; режиму не нужна «настоящая» идеология, которая воспринимает себя всерьез, а идеология как пустая форма, технология доминирования, работающая как набор перформативных практик. Успешная идеология не обязательно требует внутренней интеллектуальной согласованности, но требует ритуалов и повседневных практик, которые выполняют социальную функцию, и это то, что Кремль сумел создать.

P. S. Буквально пару предложений от себя в конце. Подготовка России к идеологической войне идет семимильными шагами и нам в Украине также необходимо к ней усиленно готовиться. И если нашей политической «элите» на это наплевать, она занята более выгодными для себя делами, то бремя такой войны ляжет на плечи обычных, но ответственных, граждан.

Мой телеграм-канал: https://t.me/sergius_ak