В продолжение темы 1-й части предлагаю поговорить о глобальной альтернативе Западу, которую Китай активно продвигает в последние лет 15-20.

Немного истории

Начать придется с еще одной идеи, лежащей в основе китайской политической традиции — «Тянься вэй гун» («Поднебесная принадлежит всем» или, в другой трактовке, Поднебесная является общим достоянием»).

Термин «Поднебесная» («Тянься») в китайской философии изначально использовался для обозначения всего мира, а позднее территории, на которую распространялась власть китайского императора. История создания системы «Тянься» относится к далекой древности, к периоду зарождения династии Чжоу (XI-X вв до н.э.). Когда династия победила в результате длительной вооруженной борьбы, вокруг нее жили около тысячи племен, различных по культуре и этническому составу. Некоторые из них насчитывали миллион и более человек, в то время как племя Чжоу начитывало всего 70 тыс. Перед династией остро стал вопрос контроля более мощных соседей. Правители Чжоу выдвинули ряд принципов, которые в итоге и привели к созданию универсальной система, в основе которой была концепция объединения «всех под небесами».

В трактовке «Тянься», весь мир – это открытая сеть, которая состоит из общего мирового правительства и субгосударств, количество которых зависит от многообразия культур, народов или географических условий. Первое устанавливает всеобщие институты, правила и законы и гарантирует поддержание порядка в целом, а вторые независимы в проведении своей внутренней политики в области экономики, культуры, общественных норм и ценностей. Один из важных принципов — это включенность всех народов и всех земель. В соответствии с ним, никто не может быть исключен из этой системы или поставлен вне ее, поскольку никто не считается несовместимым с другими.

Опираясь на данную концепцию, племена Чжоу постепенно «прибрали к рукам» огромную территорию, на которой впоследствии была создана первая в истории Китая империя Цзин.

Немного лингвистики

Вы можете спросить: какое отношение имеет идеи «Тянься», так же, как и «Да тун» из 1-й части, к противостоянию современного Китая с современным Западом? Самое непосредственное. Они были объединены в единую концепцию сообщества единой судьбы человечества, которая являются официальной доктриной китайской дипломатии. Более того, эта концепция в 2018 г была внесена в обновленную конституцию КНР, как основополагающая ценность, определяющая международные отношения КПК и подтверждающие оппозицию Китая империализму, гегемонизму и колониализму и его приверженность единству народов мира.

Впервые фраза «сообщество единой судьбы» (“community of common destiny”) была использована в 2012 г тогдашним президентом Китая Ху Цзиньта́о в его выступлении на 18-м съезде компартии. Изначально она была связанна с обсуждением вопросов Тайваня, но очень скоро стало понятно, что она имеет более широкое распространение, замахиваясь на глобальный уровень и становясь базовым принципом китайской внешней политики. Еще одним официальным переводом на английский оригинального китайского термина является «community of shared destiny», что, по мнению китайцев, более точно отображает смысл этой концепции, сдвигая акцент от единого к используемому совместно. В 2015 г произошло дальнейшее изменение официальной английской трансляции, когда вместо слова «destiny», т.е. судьба, стало использоваться слово «future» — будущее. С приходом Си Цзиньпиня к власти, вскоре к оригинальному термину добавилось слово «mankind» (человечество) и по-китайски он стал звучать так: renlei mingyun gongtongti. В таком полном названии, концепция была озвучена в речи Си в 2017 г, когда он провозгласил «новую эру» Китая. В официальном переводе на английский встречаются 2 варианта: community of common destiny for mankind и community of shared future for mankind, которое официальными китайскими лицами считается более правильным. Но в русском и украинском переводах устоялся только один вариант — это сообщество единой судьбы человечества и спільнота єдиної долі людства.

Эта концепция все более активно продвигается товарищем Си в нынешнее время. Вот как, например, это сформулировано в его речи на 19-м съезде КПК:

«Мы призываем народы всех стран общими усилиями строить сообщество единой судьбы человечества, создавать чистый и прекрасный мир, где царит долгосрочный мир, всеобщая безопасность, совместное процветание, открытость и инклюзивность.» Си Цзипинь.

Китай vs Запад: ползучее наступление

Давайте рассмотрим, каким образом идеи «Да тун» и «Тянься», положенные в основу вышеназванной концепции, влияют на политическую, экономическую и финансовую политику Китая. Основным инструментом продвижения этой концепции «в жизнь» является китайская стратегическая инициатива «один пояс, один путь», которая впервые была провозглашенная в 2012 г.

Для этого проанализируем некоторые из целей, которые Китай ставил и ставит перед собой, продвигая эту инициативу по миру, оценим практические результаты. Рассматривать при этом будем только внешние достижения Китая, решение внутренних проблем с ее помощью, оставим за скобками.

Глобальное лидерство в экономике и международных отношениях. Китайская экономика считается второй в мире. Внешнеторговый оборот Китая по итогам 2022 г составил 6,31 трлн долларов. При этом экспорт достиг 3,59 трлн. Для сравнения, в 2012 г экспорт составлял 2,05 трлн долларов и общий товарооборот 3,86 трлн. Китай является крупнейшим торговым партнером для более чем 120 стран (ООН официально насчитывает 193 страны). Экономическая мощь страны служит прекрасной базой для расширения политического веса. В отношении с очень многими странами Китай уже превратился из «страны, которая следует правилам мировой повестки дня, в страну, их устанавливающую», что мы прекрасно видим на примере визита Си в Москву. Одним из постулатов концепции «Тянься» является пропагандируемое невмешательство во внутренние дела других стран, что позволяет Китаю легко находить общий язык не только со странами Западной демократии, но и многими авторитарными и диктаторскими режимами Азии, Африки и Латинской Америки. Наглядным примером успешности такого подхода может служить успешное примирения Ирана и Саудовской Аравии или постоянные реверансы в сторону Китая многих политиков мира, включая того же Макрона.

Формирование предпосылок экономической интеграции. Китай — участник 14 разнообразных действующих соглашений о свободной торговле. Он активно продвигает идею создания ЗСТ со странами-партнерами по всему «шелковому пути», хотя и сталкивается с большими трудностями в ее реализации.

Гуманитарное сотрудничество в рамках реализации стратегии «мягкой силы». Комплекс мер в этой области служит для формирования «дружественного общественного мнения» и включает широкий спектр совместных мероприятий: от сотрудничества в сфере культуры и науки, включая обмен кадрами, до разработки туристических маршрутов и создания сети городов-побратимов. Для формирования прокитайских элит в странах-партнерах КНР расширяет свое присутствие в сфере образования: выделяются стипендии и гранты, открываются многочисленные центры по изучению китайского языка. Китай активно использует практику обучения своих студентов за рубежом.

Политика открытости и развитие отношений с региональными партнерами. Прекрасный лозунг, но показательна зависимость стран Средней Азии от ввоза китайской продукции: в Кыргызстане и Таджикистане на него приходится 1/2 импорта, в Казахстане – 1/3, в Узбекистане – 1/5. Экономики других стран-партнеров также ориентированы на потребление китайских товаров: в импорте Монголии доля КНР достигает 2/5, Вьетнама – 1/3, Ирана и Пакистана – 1/4. Что касается экспорта из этих стран, то в Китай направляется свыше 9/10 объема экспорта Монголии, 1/5 – Казахстана, 2/3 – Туркменистана, 1/3 – Ирана, в основном это все различное сырье и минеральные ресурсы.

Повышение роли юаня в международных финансовых операциях. С 2015 г юань входит в перечень резервных валют МФВ с долей 10,9% в валютной корзине СДР. Доля юаня в международных расчетах СВИФТ занимает твердое 5-е место (на март 2033 года это 4,5% от общих платежей). Казалось бы, совсем немного, но Китай настойчиво продвигает юань для взаиморасчетов со странами-партнерами и добился здесь достойных результатов, вспомним хотя бы его недавние соглашения с Саудовской Аравией, Бразилий и той же Россией. Недавно о переходе на расчеты в юанях заявили Аргентина, южная Корея тоже переходит на взаиморасчёты с Китаем в своих валютах. Сейчас Китай активно пытается сделать юань основной расчетной единицей ШОС и БРИКС, а это, на минуточку, больше половины населения планеты и доля в мировом ВВП, превышающая долю G7. В самом Китае международные расчеты в юанях уже превысили расчеты в долларах в этом году: юань использовался в 48,4% всех трансграничных сделок, в то время как доля доллара снизилась до 46,7%.

Китай vs Запад: от мягкой силы к жесткому противостоянию

Воспользовавшись легкомыслием Запада, когда он «открыл» Китай как основной противовес СССР, укрепив свою экономические мощь и за счет этого нарастив политические и военные мускулы, страна постепенно переходит от политики «мягкой силы» к жесткому противостоянию с глобальным Западом вообще, и США в частности.

Агрессивная политика прошлых десятилетий по принципу «У вас нет демократии? Тогда мы идем к вам» подорвала взаимоотношения глобального Запада и остального мира. Плачевные итоги ее бездумного воплощения, не взирая на несовместимые цивилизационные различия, можно наблюдать в Ираке, Афганистане и других странах. Да что сказать, когда даже в «вотчине» США — Латинской Америки, любой политик, провозглашающий идеи борьбы против гегемонии Штатов, автоматически получает значительный прирост симпатий как со стороны избирателей, так и Китая. Эта поддержка еще и усиливается, если такой политик продвигает левацкие марксистские идеи (тут не стоит забывать, что марксизм все еще остается незыблемой идеологией Китая).

Запад становится невольным заложником своих принципов. С одной стороны, он старается проводить политику прагматизма и строить свои отношения с остальным миром, опираясь на сиюминутные и среднесрочные экономические выгоды. Это очень хорошо заметно по отношению к войне Украины и России, когда заметное число западных политиков и бизнесменов долгое время стремилось вернуться к «business as usual», не понимая, что ситуация крайним образом изменилась. С другой стороны, давление демократического общества, все еще опирающегося на цивилизационные ценности либерализма, существенно ограничивают поведение и правителей, и элиты. Наглядным примером этому могут служить отношения между США и Саудовской Аравией. Не взирая на многолетние отношения стратегического сотрудничества между этими странами, стоило только принцу Мухамеду подставиться с убийством журналиста Хашогти, как отношения между 2-мя странами существенно ухудшились. При этом американские политики попали в неразрешимую ситуацию: они не могут закрыть глаза на столь вопиющее нарушение базовых принципов Западной демократии под давлением общественности, но и активно вступать в конфронтацию по этому поводу они тоже не могут.

В отличие от Запада, Китаю плевать на демократические «заморочки». Он находит общий язык со всеми, будь то даже откровенные диктаторские режимы. Китай провозглашает невмешательство во внутренние дела других стран. Понятно, что такое «невмешательство» является всего лишь красивой ширмой и отлаженными на годы, а может и десятилетия, активными действиями по принуждению к «китайскому порядку», но кто там будет глубоко разбираться, если огромные деньги «светят» здесь и сейчас, и кого волнует, что там будет через 5-10-15 лет. Итоги такой политики мы наблюдаем сейчас во всей красе, когда Китай переманивает в свой лагерь все больше и больше стран.

Запад vs Китай: есть ли шансы?

Как по мне, Запад уже упустил свой шанс «приструнить» Китай и возможностей выиграть битву у него не очень много. Давайте рассмотрим, кто может быть союзником Запада в этом глобальном противостоянии.

Мусульманский мир? Однозначно нет, учитывая базовые различия между христианством и мусульманством и далеко не безоблачные отношения Запада, в частности США, со многими странами Ближнего Востока.

Индия, которая вроде бы как является стратегическим партерном Штатов. Но вся суть такого «партнерства» прекрасно отражается в отношении Индии к войне Украина-Россия. По большому счету Индии нечего делить с Китаем. Цивилизационно, а значит культурно, эти страны довольно близки, они строились во многом на похожих принципах даосизма и буддизма. Вековая кастовая система Индии, в которой тоже нет места понятию свободы воли и прав человека, прекрасно может ужиться со строгой иерархией конфуцианской «семьигосударства». Поэтому все эти разговоры о том, что население Индии обогнало Китай, и что Индия имеет огромные перспективы экономического развития — все это ни о чем. Индия — страна с нищим населением, которое в значительной массе очень далека от «благам цивилизации». Зачем, если созерцание собственного пупка все еще остается одной из основных добродетелей многих жителей этой страны. Тот же вывод западных производств из Китая в Индию выглядит полной профанацией, учитывая ее огромный и неповоротливый бюрократический аппарат. Индусы могут занимать первые места на олимпиадах по математике, прекрасно играть в шахматы, заполонить собой почти всю сферу ИТ, но стать «мировой фабрикой» — «это другое». Достаточно сравнить уровень грамотности населения Китая и Индии – 97% к 74%. Существующий пограничный конфликт Индии и Китая, на который так любят уповать многие, можно рассматривать как местные «кулачные бои», не зря обе стороны даже отвели тяжелое вооружение из этого района.

Единственным союзником Запада в противостоянии с Китаем по сути является Япония (Австралия принадлежит к англо-саксонскому миру, поэтому она уже входит в коалицию глобального Запада). У этих двух стран давние исторические «обиды» (хотя их базовые цивилизационные основы схожи). Но активная внешняя политика Японии, которая могла бы отвлечь существенные ресурсы Китая, сдерживается японской конституций, когда основной закон страны недвусмысленно запрещает создание любых вооружённых формирований. Официально даже Силы самообороны Японии являются гражданской (невоенной) организацией. Хотя в последние время в среде японских политиков периодически возникают разговоры о внесении изменений в конституцию, чтобы убрать такой сдерживающий фактор, но пока существенных подвижек в этом плане не наблюдаешься.

Даже Европа, входящая в глобальный Запад по определению, совершенно не однородна в своих отношениях с Китаем, вспомним тот же злополучный визит туда Макрона. А тут еще намечается и встреча Шольца с лидером Китая, которая тоже может преподнести большие сюрпризы тем же Штатам. Достаточно посмотреть на цифры торгового оборота между Германией и Китаем. Ведь Китай 7-й год подряд является главным торговым партнером Германии, опережая Штаты и страны Европы. Поэтому ожидать, что в предстоящем конфликте США и Китая по поводу того же Тайваня, Германия, как и Франция, которая со времен Де Голля стремиться «играть» в независимую политику, однозначно станут на сторону Штатов, абсолютно необоснованно. В той же Франции давно перезревшая пенсионная реформа всколыхнула полстраны. Как поведут себя немецкие бюргеры, когда немецкая промышленность лишится как минимум половину своих доходов и на улицу будут выкинуты сотни тысяч людей, даже вообразить трудно. Построение государства всеобщего благосостояния, конечно, является огромным достижением Западной цивилизации. Но это также имеет и огромные социальные-политические риски в случае его обрушения. Народ, в подавляющей массе своей привыкший десятилетиями жить в достатке и благополучии, вряд ли будет готов пожертвовать этими благами ради какого-то там геополитического противостояния двух гегемонов.

Все надежды на то, что при переходе противостояния из «мягкой» стадии в «жесткую», Китай пострадает значительно больше из-за веденых против него экономических санкций, мне кажутся совершенно необоснованными. Китайцы, конечно, тоже начали привыкать к хорошей жизни, значительно подняв свой уровень доходов даже в глубинных с/х районах. Но это не идет ни в какое сравнение с десятилетиями сытой жизни жителей «старой» Европы. К тому же, как нас учит история, в преодолении глубоких кризисов авторитарные режимы всегда выигрывают у демократии. Товарищ Си может запросто раскулачить своих многочисленных миллиардеров и миллионеров для поддержания социальной стабильности, а также не дрогнущей рукой подавить любые попытки внутренних протестов (если они вообще будут). Что будет делать Запад в такой ситуации? Европа, конечно, показала на примере нашей войны, что она может сплотиться и выступить более-менее единым фронтом. Но сколько времени у нее ушло на раскачку, к тому же, этот конфликт происходит при непосредственной опасности у ее границ. Поведет ли она себя аналогично, когда конфликт за Тайвань будет где-то там, далеко, большой вопрос. В ситуации, когда нужно действовать жестко и, главное, быстро, неповоротливость демократических институтов может сыграть с Европой фатальную роль. Не даром во времена республиканского Древнего Рима там существовал институт диктаторства, когда в кризис демократические принципы посылались подальше и вся власть временно передавалась в руки одного человека. «Отцы-основатели» Рима прекрасно отдавали себе отчет в определенных слабостях демократии. Увы, но нынешние западные политики плохо извлекают уроки из истории, как древней, так и более современной. К тому же трудно представить кого-либо из них в роли такого диктатора. Макрон? Шольц? Даже не смешно.

В грядущем столкновении Китая и Запада, Западной цивилизации придется весьма нелегко. Но где же место Украины в этом противостоянии? Об этом предлагаю поговорить в заключительной части.

Продолжение следует