Российские элиты настолько боялись потерпеть поражение в противостоянии с Западом, что сами запустили его в опережающем режиме.

Трудное противоборство предполагает необходимость «читать» противника. Сложная, многомерная современная война — тем более.

Если вы «не читаете» противника, если смотрите на текст новостей, месседжи, оговорки пропаганды или значимых спикеров по ту сторону барьера как на смутный код Матрицы (причем, не из роли Нео :)) — это всегда проблема для вас, не для него.

Мы, конечно, можем импортировать «снимки» идеологических позиций и психологических установок противника извне. Но при избыточном пристрастии к импорту всего интеллектоемкого Украине трудно будет сохранить реальную независимость, за которую страна сейчас упорно сражается.

Предположу, что когда касается «чтения» России, у украинского анализа есть неплохие шансы. Мы жили с россиянами в одной империи, а американцы, к примеру, или британцы, французы, немцы — нет. Отсюда неизбежные «трудности перевода». И понимание, опирающееся, порой, на грубоватые клише (может не в духе Голливуда, но все же).

Добавлю, что западные публичные (!) оценки часто не включают полной картины ввиду неоднозначных эпизодов в собственной истории и политике или собственных неафишируемых интересов (что для нынешней внешней политики такая же норма, как и для политики времен Талейрана или Макиавелли).

В этом материале автор поищет (не исчерпывающие) ответы на 3 взаимосвязанных вопроса.

• Почему Россия превратилась в главного мирового экспортера страха?
• Почему началась война?
• Почему при попытке длить войну кризис для России будет только усугубляться?

Попробуем панорамно. Насколько, конечно, реально в рамках статьи. Даже если это аналитический лонгрид для неспешного, вдумчивого чтения.

1. Законопачивая окно в похабный мир. Когда границы немыслимы, мир немыслим

То, что Россия предметно готовилась к новой войне — не новость ни для кого. Империи всегда готовятся к войне (причем, континентальные империи особенно активны на территории сопредельных стран, что хорошо видно на примере вторжений Советского Союза), хотя далеко не всегда к ней оказываются готовы.

Обоснования могут быть разные. Например, пресловутая идея «жизненного пространства», чья узость якобы «не позволяла» довоенным немцам достойно жить. И на которую как две капли воды похож предвоенный тезис имперского идеолога Суркова о том, что «немыслимо оставаться России в границах похабного (Брестского) мира».

Штош… Если не мыслить, то и немыслимо. Если помыслить, то вопрос, конечно, не в границах. Потому что они более чем обширны. И все менее подъемно обширны для России в ее нынешнем виде.

В чем смысл?

Рубить пресловутые окна в Европу, как в петровские времена, России уже было без нужды. А вот законопатить их, в силу немыслимо бездумной гиперактивности было возможно, и у России сейчас успешно получается. Очевидно, что законопачивание одного за другим западных окон приведет лишь к еще большей затхлости «жизненного пространства» и на долгом интервале такового пространства не расширит. Однажды обрушить или обнулить может.

2. Война на опережение против опередивших

Прошу прощения у читателя, что ссылаюсь на статьи и автора, которые с началом войны кажутся сильно присыпанными нафталином. Сурков слишком долго влиял на умы и процессы в России, чтобы поспешно отмахиваться от его слов. И как знать, насколько он еще повлияет.

Так вот, примечательно еще одно причудливое обоснование (вышеупомянутого автора): «Россия будет расширяться не потому, что это хорошо, и не потому, что это плохо, а потому что это физика».

В принципе, ребенок уже лет в 5 знает — если пытаться надувать шарик бесконечно, он лопнет. И хотя ребенок в 5 лет вряд ли изучал физику, причиной «хлопка» тоже будет физика.

Когда элиты не справляются с управлением в быстро усложняющемся глобализованном мире в старых границах, нелепо их расширять. Тем самым, усложняя для себя же управленческую задачу. Что уже не физика. Просто наблюдательная аналитика, здравый смысл — как хотите.

Именно страх устаревающих элит не справиться со сложностью процессов, с управлением доставшимся им огромным — в быстром, на порядки усложняющемся мире — и подтолкнул Россию к войне.

Например, если посмотреть на креативящую и дающую качественную обратную связь независимую мысль, технологии управления, искусственный интеллект, суперкомпьютеры — в каждом из этих ключевых для информационного мира компонентов отставание Российской Федерации от Запада огромно.

Постоянное прощупывание Россией «границ» мирового порядка, постоянные атаки на эти «границы» становятся понятнее, если принять во внимание страх российских элит перед вторжением этого порядка внутрь имперских границ. Ведь там, выражаясь в духе Слепакова, «говно и мох». Явная неспособность конкурировать по правилам высокоразвитого мира.

3. Битва за гарантии

«Транзит» и все прочее — важные, но детали. Он них будет.

Критически важно, что Россия как система стремительно отставала от мировых систем-лидеров. При этом персонально и малыми группами российские элиты тихой сапой, десятки лет пробирались, интегрировались в большой мир (в договора, счета, виллы, яхты, больницы, вузы и садики для внуков). В этих условиях становилось вопросом, кто именно станет для российских элит гарантом их статуса — собственно российская власть или, скажем, Запад. И с кем эти (в широком смысле, не только «топ») элиты будут договариваться о гарантиях благополучия в нынешнем непростом мире — с «Политбюро» Путина (которое в случае его ухода рисковало превратиться в ГКЧП) или…

Это объясняет почему, по словам Андрея Ермака, Кремль «не хочет становиться младшим партнером» Запада.

В описанных условиях «транзит» власти мог произойти в какой-то момент самопроизвольно и в непредсказуемом для внутрироссийских групп направлении. А с ним — непременный передел всего: статуса, хлебных должностей, собственности. И даже, в реальных российских условиях, большего.

Когда у тебя по факту сословное общество, много кто «по праву» может на все перечисленное претендовать. Примером — практически вся средневековая европейская (да и российская) история с ее бесконечными династическими разборками.

Поэтому Путин — не единственная фигура, заинтересованная в произошедшем конфликте, войне и неизбежном обрезании контактов с Западом.

К слову, у Сталина, как периодически видится российским «ястребам», в законопаченной наглухо стране, вышеперечисленных проблем не было. В борьбу за власть и жизнь не могли вмешаться извне.

Экономика принадлежала государству, т. е. опосредовано Сталину. Позже — Политбюро. Элиты сидели по госквартирам, госдачам и щеголяли дозволенным в пределах дозволенного. Хотя, вообще-то, сидели они как лилипуты в кармане Гулливера, и не высовывались. А тех, кто высовывался сносило пролетавшими щепками. Но прочие могли и как Микоян — «от Ильича до Ильича».

Зарубежные контакты для топ-военных, представителей разведки и др., и др., конечно, заканчивались обвинениями в работе на сто разведок вражеских сразу и известными приговорами. Но с какого-то момента система через «чистки» настолько масштабно «очистилась» (точнее «зачистилась»), что почти перестала пожирать себя.

Кто-то валил лес, кто-то рыл каналы, кто-то пахал за трудодни. Писатели прославляли. Цензоры лепили штампы на номера с передовицами о величии. Все как бы крутилось-работало.

И такая система обеспечивала контроль над даже большим «жизненным пространством», чем нынешняя Россия. Причем, одиноко сидящий на вершине «гений всего» вполне справлялся с управлением 1/6 суши. Правда, в мире 70-90-летней давности, но зачем об этом «не к месту» вспоминать?

Т.е. Сталин был гарантом, не Запад.

Сценарий, тяга к которому может показаться странной — зачем быть тотальным заложником диктатора? Но если мы присмотримся к тому, насколько долгие годы было стабильным окружение Путина и окружение окружения, картина становится менее простой и очевидной.

Ниже я процитирую Суркова полнее, здесь лишь использую одну его примечательную фразу — российские элиты «никогда и не умели выживать другими способами».

4. Россия отыгрывающая. Не «come back», а «acting out»

Итак, ключевой вопрос предвоенной «российской современности» — кто гарант. Путин (на данном этапе) или непонятный, непредсказуемый, недружественно настроенный к российским силовикам и партийным бонзам Запад. Особенно к силовикам. Достаточно вспомнить сколько (безліч!) критических отсылок было в западной прессе к «чекистскому» прошлому Путина и его окружения.

И именно потому раздавалось столько апелляций власти к Западу и возникает столько российских отсылок к глобальной войне (всегдашний аргумент силовиков) с Западом. С ним, а не с Украиной Россия проигрывала глобальное состязание, он воспринимался как угроза интересам влиятельной и значительной части элит.

Потому же столько апелляций было и есть к США. Отставание от США оказалось наиболее вопиющим и было особенно пугающим.

Еще СССР, в котором росли и формировались нынешние российские элиты, воспринимался как равный США субъект. Еще СССР пытался выиграть у Соединенных Штатов историческую гонку. Пытался, да не смог. И это привело к обрушению СССР, утрате большинством представителей советских элит позиций и к появлению новых, нынешних российских элит — обнаруживших себя внутри старого сценария.

«Историческая генетика лагерей, репрессий, произвола сильных 1/6 мира сего и уравниловки не позволила Советскому Союзу сбросить то, что было диким и неуместным в высокоразвитой реальности. А постсоветская Россия, которая была призвана перерасти СССР, этого вызова так и не приняла», — писал автор этой статьи в январе 2016 г.

Но состав российских элит не подразумевал необходимой гибкости или компромиссов в этом вопросе.

В то же время, не приняв вызова, российские элиты, по сути, отказалась вырываться из ведущей в тупик «исторической колеи». А, следовательно, ее «возвращение» в глобальную игру стало неадекватным моменту. Вместо возвращения в первую треть XXI века, Россия устремилась во вторую треть XX века. В жестокий, но простой и понятный мир. Если бы так сделал в каком-нибудь блокбастере путешественник во времени, это было бы очень существенной промашкой.

В результате российские элиты столкнулись и с традиционными, и с усугубляющимися новыми страхами. На которые не возникало адекватных ответов. Напряжение росло.

В психологии известен такой защитный механизм как acting out (отыгрывание вовне). Это когда сильное напряжение пытаются снять, бессознательно самостоятельно запуская пугающий сценарий. Что, зачастую, приводит к ретравматизирующему хождению по граблям в режиме почти perpetuum mobile, почти вечного двигателя. Вплоть до самых катастрофических последствий.

Российские элиты боялись потерпеть поражение в столкновении с западным миром. И сами же запустили масштабный сценарий такого столкновения.

5. Властно-силовые многоугольники. Силовики как опора и проблема

Автор не разделяет звучавших эфирах (например, с Пьотром Кульпой) оценок, что в развязанной против Украины войне Путин заинтересован в поражении собственной армии. Хотя такие опасения, даже в российской информсреде, уже начинают проскальзывать. Более того, штурмы «Азовстали» — несмотря на прямой и публичный приказ Путина Шойгу этого не делать — действительно актуализируют вопрос о том, насколько российскому императору реально подконтрольна и лояльна армия.

Но лично мне ситуация видится более сложной. Как и Сталин, Путин может опасаться армии и ее побед. Такова специфика закрытых или полузакрытых обществ. Особую роль в них играет силовой блок. А внутри силового блока — спецслужбы (наиболее очевидная из опор режима Путина) и армия.

Сталиным, реальный или мифический, заговор в армии был нейтрализован при помощи НКВД. К слову, часто забывают, что преемником НКВД является не только КГБ, но и МВД. Без этого репрессивная база путинского режима плохо понимается и недооценивается.

Реальный или мифический переворот Берии не удался, и его инициатор физически был нейтрализован военными.

Участвовавший в аресте Берии будущий министр обороны СССР Жуков, при снятии поста, был обвинен в том, что «проводил линию на… ликвидацию руководства и контроля над армией и Военно-Морским Флотом со стороны партии, её ЦК и Правительства».

Это из общеизвестных, но уже припавших пылью фактов имперской действительности. Их много.

Ближе к современности, на «восточных рубежах» России — в направлении, куда она быстро себя смещает, Ким Чен Ын расстрелял собственного дядю Чан Сон Тхэка, бывшего Заместителем Председателя Государственного Комитета Обороны КНДР.

В статье правительственного ЦТАК утверждалось, что Чан «попытался развязать недовольство в армии». На допросах, как сообщало тогда BBC, дядя вождя якобы заявил следующее: «Я собирался устроить переворот с помощью высокопоставленных армейских чинов, состоявших в тесных связях со мной либо путем мобилизации вооруженных сил под контролем преданных мне людей».

Нюанс с мобилизацией довольно интересный и в нынешнем контексте. Но пока не об этом.

«Банда четырех» в Китае оказалась на скамье подсудимых при схожих обстоятельствах «борьбы за войско». Так и не ставшая преемницей Мао, его последняя супруга Цзян Цин утратила многолетнюю поддержку экс-шефа госбезопасности Кан Шэна. И преемником Мао стал, поддержанный также армией, министр общественной безопасности Хуа Гофэн.

Нынешний китайский лидер Си Цзиньпин прошел через несколько военных постов. А в 2010 г. стал заместителем председателя ключевого (со времен Дэн Сяопина всегда возглавлявшегося реальными лидерами Китая) Центрального военного совета КНР. Когда в 2012 г. Си официально был избран партийным лидером, одним из ключевых испытаний для него стало смещение куратора спецслужб от партии, в прошлом министра общественной безопасности Чжоу Юнкана.

Но и после потребовалось великое множество перестановок в армии и спецслужбах, обеспечивших достаточную стабильность власти. Вплоть до полного переформатирования военных округов Китая в 2016 г. с исчезновением старого Пекинского.

Всем памятна и совсем недавняя история уже у «(юго-)восточных рубежей» России с транзитом власти в Казахстане. При ключевой роли в этой драме двух силовых акторов-аббревиатур КНБ и ОДКБ.

Может показаться, что автор напрасно извлек с полок истории некоторые, покрытые толстым слоем пыли сюжеты и фамилии неблизких к Украине (в пространстве и/или времени) стран. Все дело в том, что каждый из этих сюжетов определил выбор на ключевой развилке истории в мире или на континенте, посреди которого Украине жить.

В свете сказанного выше, обратит внимание вдумчивого читателя еще на один важный нюанс — и само возвышение Владимира Путина стало результатом транзита власти, вращавшегося вокруг фигур силовиков.

Стремление семьи Ельцина ограничить влияние альянса Коржакова и генпрокурора Скуратова привело Путина в кресло главы ФСБ.

Затем лояльный семье экс-директор ФСК, затем ФСБ, после глава МВД и, наконец, премьер Сергей Степашин не справился с нейтрализацией рейтинга экс-главы разведки, экс-премьера Евгения Примакова (создавшего альянс с неслабым тогда мэром Москвы Лужковым). Извините за этот трудночитаемый каскад должностей. Они важны и красноречивы.

Надвигались президентские выборы. А Степашин «не сработал». Это побудило семью Ельцина продвинуть на должность премьера Владимира Путина. В качестве трамплина к президентству, о чем заявлялось прямо.

Потом была Вторая чеченская. Когда действия армии впервые немало поспособствовали росту рейтинга Путина. И была вся последующая часть нарастающей «непрерывной череды конфликтов, в которых принимала участие Россия после распада СССР», о которой также пишет Андрей Ермак. Она делала рейтинг и создавала имидж Путину, она же создавала имидж армии. В далеком 2001 г. уровень доверия к ней составлял немалых 44%. «Двадцать лет спустя», в марте с.г. лояльный Кремлю ВЦИОМ якобы зафиксировал доверие к военным уже на зашкаливающем уровне в 84%.

Так что теперь как и Сталин, Путин может опасаться армии и ее побед. Но, ровно как и Сталин, Путин не может допустить поражения собственной армии. Ни при каких обстоятельствах. Империя, армия которой начинает проигрывать — под угрозой. Власть императора, чья армия проигрывает — под еще большей угрозой.

Отсюда кажущийся парадокс — украинская разведка сообщает о награждении российских военнослужащих «Медалью Жукова». Да, того самого Жукова, который, как мы помним, непосредственно арестовывал «чекиста» Берию.

6. Пристегивая армию

В продвигающемся от силового к экономическому, и далее к информационному управлению мире роль спецслужб сложнее и масштабнее прежней. Информация — их всегдашняя стихия.

Тем не менее, у правящих Россией представителей спецслужб есть «Ахиллесова пята». Их огромная проблема — в слабости собственной мифотворческой базы. И в силу «закулисной» специфики работы, и по причине отсутствия необходимого ключевому мифу результата.

Наследие большевиков (т.е. и чекистов тоже) современная российская элита ранее как бы отвергла, большим террором вслух гордиться сложно, Берия «не пробился», Андропов «не продлился», постсоветских масштабных, всемирно признанных достижений у ведомой чекистами России нет.

Отказаться от системообразующего мифа в принципе, в современных российских условиях нереально. Поэтому элиты вынуждены прибегать к какой-то другой истории.

И это история всемирного масштаба, на которую опирается российская армия — о Великой Победе времен СССР. История о Великой Победе во Второй мировой объединяет Россию и с крупнейшими игроками на Западе, и с Китаем, и с большей частью постсоветского пространства. Она как бы делает Россию равным субъектом, достойным оставаться одним из ведущих столпов послевоенного мирового порядка.

Великая Победа не просто не отвергнута ни властью, ни российским обществом, но и является ядром системообразующих для России мифов о российской воинской доблести и об особой миссии русского народа.

Российская армия имела слишком очевидное, слишком значимое преимущество перед спецслужбами.

Понимая это, мы можем приблизиться к разгадке нескольких, колоссально значимых «загадок», нынешней войны.

Загадка 1. «Буча».

Загадка 2. «Мариуполь».

Прочитал как-то на «Цензоре» краткий, но предметный анализ Юрий Бутусова «Два месяца войны: цели и результаты Путина и что будет дальше?» Юрий по пунктам разбирает несостоявшиеся российские победы. После чего делает вывод: «Стратегически Путин не смог полностью добиться ни одной из поставленных целей».

Да, ни одной из описанных сугубо военных целей Россия Путина не достигла.

Но во внешней политике интересы стран и интересы элит/правителей всегда сосуществуют параллельно. И далеко не всегда совпадают.

Что если собственно Путин на 1-м этапе ставил перед собой несколько иные цели?

Здесь вполне уместно вспомнить Клаузевица, который писал о всегдашней вторичности военных целей по отношению к политическим.

То, что я напишу ниже — версия. Но это не конспирология на пустом месте. Автор постарался достаточно широко развернуть картину, чтобы предложенная версия не показалась голословной.

Начнем с Бучи, других окраин Киева и оккупированных территорий. Масштаб военных преступлений здесь трудно посчитать «казусом исполнителя», только следствием бардака или социального состава сил вторжения. Очевидно, что явной целью российской армии было запугивание украинцев. Но автор допустит существование еще одной цели — неявной.

В качестве предыстории предложу внимательному читателю вспомнить последний предвоенный «смотр лояльности» императору — российский Совбез. Он прозвучал далеко не так слаженно, насколько хотелось бы Владимиру Путину. Приближенные заколебались столь очевидно, что российскому диктатору пришлось самому — ясно, холодно, с нажимом и недвусмысленно — давать понять, «в куда» кому решать и говорить.

Диктатор — человек, сидящий на вершине огромной пирамиды, в миллионы, десятки миллионов, сотни миллионов людей. И по ней огромные потоки людей без устали карабкаются вверх. Многие из них вооружены и даже организованы. Нетрудно представить, насколько в такого «царя горы» играть стремно. Эта демоническая архетипическая картина достойна пера и таланта Данте Алигьери. И она порождает не только впечатляющие образы, но столь же нешуточные страсти, намерения и планы.

Откатываясь к многократно упомянутым временам Второй мировой, имеет смысл вспомнить о существенном расхождении в духе, роли и исторической оценке двух ключевых силовых акторов Рейха — СС и Вермахта (армии).

Часть командного состава Вермахта, что хорошо известно, не разделяла многих планов и подходов Гитлера. Она же стала источником нескольких крупных и опасных заговоров против фюрера.

Автор позволит себе предположение, что масштабные военные преступления в Украине, которые «почему-то» даже не потрудились сколько-нибудь скрыть перед поспешным отходом с северо-востока, должны были намертво связать одной судьбой политическое и военное руководство России.

Армию должны были перестать рассматривать вовне как возможного партнера в игре против Кремля.

Но армию и внутри должны были перестать рассматривать, как возможную альтернативу Кремлю. Отсюда «кейс» Донбасса и Мариуполя.

На парламентских выборах 2019 г. почти 50% избирателей неоккупированной части Луганской области проголосовали за прокремлевскую ОПЗЖ. В Донецкой области примерно 43,4%.

На местных выборах в Мариуполе 9/10 граждан проголосовали за бывшего члена 5-ки «Оппоблока» Бойченко и кандидата ОПЗЖ Клименко (в сумме). На выборах в горсовет, если добавить к результатам «Блока Вадима Бойченко» и ОПЗЖ как минимум «Партию Шария», похожий выбор сделали 8 из 10 граждан.

Но именно эти регионы сейчас беспощадно равняются с землей в процессе так называемого «освобождения» российской армией. И о судьбе Мариуполя трудно говорить без содрогания.

Когда российская армия помогала Асаду разрушать Алеппо — это была история про совершенно чуждых россиянам людей. Про город не присоединяемый к собственно российскому пространству.

В случае с Мариуполем все абсолютно не так — нет ни Асада, ни иранских прокси, ни чуждого гражданского населения. И планы присоединить Мариуполь афишировались изначально. Но город превращен в такой Ад, что городом «русской славы» ему не стать никак. И какие бы потери ни наносились здесь украинской армии, страдания и потери гражданского населения огромны.

То есть, по сути, армии была изначально предначертана роль виновной в самом большом терроре против собственного (с тз россиян) гражданского населения в современной российской истории.

Это «уравнивает» две истории, два больших террора, два силовых столпа российской державности.

На фронтоне Большого театра российской политики 4 коня несут колесницу вождя-возницы: Спецслужбы, Армия, Бюрократия и Сырьевые компании. Каждая должна оставаться в упряжке, но сколько-то порознь и не слишком вырываясь вперед. Каждой должен управлять только возница.

Продолжение следует