Благодаря зрению человек получает до 70 процентов информации об окружающем мире. Современные технологии во многих случаях позволяют справиться с врожденными заболеваниями — вернуть зрение малышам, у которых по какой-то причине сформировалась глазная патология, сохранить способность видеть глубоко недоношенным детям, даже если у них появилась угроза слепоты. Оперативное лечение косоглазия, замена хрусталика в любом возрасте, лазерное лечение сетчатки, операции по поводу глаукомы теперь выполняются с применением новых щадящих технологий. А для этого используется все более совершенное оборудование. Но основным в процессе внедрения любых новшеств остается профессионализм специалиста, их опыт и желание помочь пациенту. Об этом мы говорим с медицинским директором Британского офтальмологического центра, доктором-экспертом Андреем Жуком.

«Если родителям кажется, что ребенок косит, лучше выяснить у специалиста, есть ли повод для тревоги»

— От природы человек получил подарок — способность видеть. Но не всем он достался в отличном состоянии. К счастью, офтальмологи и офтальмохирурги владеют технологиями, позволяющими восстанавливать зрение…

— Это так, — говорит Андрей Жук. — Очень важно не упустить момент, когда могут наступить необратимые изменения. Например, есть такое грозное заболевание — ретинопатия недоношенных детей. Малышей сразу после рождения помещают в кувез, имитирующий утробу матери, а среду, в которой находится новорожденный, насыщают кислородной смесью. По некоторым предположениям, это приводит к процессам, способствующим отслоению сетчатки, что грозит слепотой. Чтобы такого не произошло, детские офтальмологи регулярно еще в роддоме или в реанимации проверяют состояние глазного дна у малышей и при угрозе отслоения проводят процедуру лазерного лечения сетчатки. В нашем детском отделении на высоком уровне выполняют такие вмешательства. Кроме того, детям постарше делают операции любой сложности, позволяющие уберечь их от потери зрения и, насколько возможно, улучшить способность видеть. Именно в раннем возрасте, когда структуры глаза развиваются, можно дать этому развитию правильное направление.

— Родителей часто беспокоит косоглазие у ребенка. Его тоже можно исправить в раннем возрасте?

— Конечно. Прежде всего важно провести диагностику заболевания. В некоторых случаях родители проявляют даже излишнюю настороженность, им кажется, что один глазик у малыша смотрит «не туда». Но лучше обратиться к специалисту и развеять сомнения, чем жить в постоянной тревоге. Если же диагноз «косоглазие» все же установлен, мы разработаем план лечения. Он имеет несколько этапов. Но в конце концов дефект будет устранен.

«Уже появилась технология, позволяющая избавить человека одновременно от близорукости и дальнозоркости»

— Офтальмология требует особой подготовки, а возможно, и способностей. Вы изначально выбрали это направление?

— Да. Меня оно интересовало с детства. Так получилось, что у жившей у нас собачки не было одного глаза. И меня еще лет в пять интересовало, как вернуть ей этот глаз. Ответа тогда я не получил. Но тема офтальмологии засела в сознании. В школе биология была любимым предметом. Когда поступил в Киевский национальный мединститут, у меня уже не осталось сомнений, что хочу заниматься офтальмологией. Участвовал в научных кружках на базе кафедры офтальмологии, проходил практику в ведущих клиниках, затем работал в Киевском центре микрохирургии глаза. Моя основная специализация — витреоретинальная хирургия. Это самая сложная офтальмохирургия, сравнимая с космическими технологиями.

— Какие операции вы выполняете?

— Как главный врач клиники — самые сложные операции пациентам, у которых есть патология сетчатки, стекловидного тела. Но не только. Выполняю операции и на заднем отрезке глаза, и на переднем, у детей и взрослых. Занимаюсь катарактальной хирургией, реконструктивной хирургией посттравматического повреждения глаза. Много стажировался в разных странах: Германии, Великобритании, США. Также в странах Балтии: Литве, Латвии, Эстонии. Получил сертификат, позволяющий мне проводить операции в клиниках стран Евросоюза. Являюсь международным экспертом британской компании Rayner. Офтальмология стремительно развивается, поэтому врачу нельзя стоять на месте. Как только в мире появляется новая технология, о ней становится известно специалистам. Если ты достиг определенного уровня профессионализма, то уже способен применить эту технологию, посмотрев, как это делают коллеги. Обмен информацией идет интенсивный — печатаются статьи в медицинских изданиях, выкладываются видеоролики — и ты можешь смотреть во всех деталях ход операции, да еще с подробным комментарием. В период пандемии, когда меньше проводится международных конференций, врачи практикуют онлайн-операции. Подключаешься и можешь задавать вопросы прямо во время их проведения.

— Клинике часто приходится приобретать оборудование, чтобы применить новую методику?

— Мы анализируем необходимость такой покупки и, если видим, что за технологией будущее, обращаемся к инвестору. Частная клиника должна стоять на передовых позициях в этом отношении. Поэтому у нас регулярно обновляется оборудование, в частности диагностическое, осваиваются более щадящие и эффективные технологии. Например, известно, что многие люди, становясь старше, вынуждены заказывать себе комбинированные очки, чтобы нормально видеть то, что вблизи (читать книги, отправлять sms в телефоне), и вдалеке — номер приближающегося автобуса, актеров на сцене. Некоторые пользуются отдельными очками, чтобы скомпенсировать близорукость и дальнозоркость. Это очень неудобно. Но сейчас появилась технология, позволяющая убрать эти нарушения. И человек сможет вообще обходиться без очков.
В клинике регулярно обновляется диагностическое оборудование (фото предоставлено Андреем Жуком)
«Внутриглазное давление надо регулярно проверять, чтобы не пропустить глаукому, грозящую слепотой»

— С какими диагнозами чаще всего обращаются к вам в клинику?

— Трудно перечислить все, потому что патологий глаза очень много, есть пациенты, у которых мы находим комбинированные нарушения. Но чаще всего, пожалуй, диагностируем катаракту. Кстати, заболевание помолодело. Если раньше замена хрусталика требовалась в основном людям в возрасте семьдесят плюс, то теперь появилось больше тех, кому нет и шестидесяти. Хорошо, что операции по поводу катаракты выполняются блестяще, можно подобрать современную модель хрусталика, благодаря которой скорректируется близорукость. Однажды к нам обратилась пациентка, которой было 94 года. Мы очень переживали, как она перенесет операцию по замене хрусталика. Но все прошло отлично. И какую же радость испытала вся наша команда, когда выяснилось, что зрение у женщины полностью восстановилось! На 100 процентов!

— Понятие зрелой и незрелой катаракты по-прежнему существует, и многие стараются отложить операцию…

— Этого не стоит делать. Зрелая катаракта — это затвердевший хрусталик, который дробить и менять бывает сложнее. Если же человек обратился вовремя, то замена происходит с минимальным разрезом (мы делаем его не больше двух миллиметров), куда вводится в сложенном виде линза. Замена хрусталика длится несколько минут. Время уходит на подготовку к операции и наблюдение после нее — всего два-три часа. Если у пациента нет других глазных заболеваний и нам не надо выполнять комбинированное вмешательство.

— Когда это бывает?

— Вы обращали внимание, что при профилактическом обследовании, а иногда даже в салонах оптики, измеряют внутриглазное давление? Врачи всегда опасаются глаукомы. А она довольно часто бывает и у тех, кому требуется замена хрусталика. Глаукома — грозное заболевание: внутриглазное давление повышается, если нарушен отток жидкости из глаза. Жидкость давит на глазной нерв, он же из-за этого начинает отмирать. Это случается не вдруг, а постепенно. Боли нет, до поры до времени человек не замечает нарушений. Если они происходят, срочно нужна операция, чтобы восстановить пути оттока жидкости и спасти нерв. Мы умеем это делать. У нас работают специалисты, имеющие большой опыт. Это ученики известных офтальмологов, таких как профессор Сергей Рыков, профессор Дмитрий Жабоедов. Дмитрий Геннадиевич Жабоедов — научный руководитель моей диссертации. На базе Британской офтальмологической клиники проходят стажировку молодые офтальмологи. У нас заключены договоры с кафедрами офтальмологии Национального медуниверситета имени А. А. Богомольца и Национальной академии последипломного образования имени П. Л. Шупика. Обучая на нашей базе молодых специалистов-офтальмологов, мы делимся знаниями с будущими докторами и даем достойный европейский уровень знаний. Стараемся дать то, что и мы получали в свое время. Я хочу поблагодарить своего учителя профессора Сергея Рыкова, от которого я перенял главный принцип: «Настоящий доктор учится всю жизнь».

— Что самое сложное в вашей работе?

— Осознавать, что пациент обратился слишком поздно и ты должен ему об этом сказать. И еще сложно бывает, когда к нам обращается человек, которого уже где-то прооперировали, но результат его не устраивает. Повторное вмешательство на прооперированных структурах глаза невероятно сложное. Если речь идет о сетчатке, то она представляет собой тончайший слой на глазном дне, пронизанный сеточкой кровеносных сосудов. Если она отслоится, человек ослепнет. И когда об этом думаешь, да еще во время операции, главное, чтобы не дрогнула рука. В офтальмологии вообще этого нельзя допустить. Рука должна быть точной.

— Есть какие-то врачебные суеверия, от которых трудно отмахнуться?

— Да. Но это даже не суеверия, а необходимость соблюдать определенные правила накануне операции и в жизни вообще. Оперирующий офтальмолог не имеет права употреблять алкоголь, нельзя выполнять работу, требующую напряжения рук. Например, с усилием что-то резать — мясо, рыбу. Словом, руки надо беречь, особым образом тренировать, чтобы они были послушными, легкими, пальцы — гибкими. Если любишь свою работу, такие ограничения не кажутся тебе непосильными. Ты принимаешь правила, образ жизни, как принимали его наши учителя, и движешься дальше.

На фото в заголовке: Андрей Жук: «Когда к нам обращается пациент, которого уже прооперировали в другой клинике, но он не получил ожидаемого результата, мы сразу предупреждаем, что повторное вмешательство на структурах глаза невероятно сложное, рискованное. Но, чтобы спасти человеку зрение, мы выполняем такие операции» (фото предоставлено Андреем Жуком)
119
Читайте нас в Telegram-канале, Facebook
и Twitter