Юрий Радзиевский

Оригинал — на сайте Украинская правда

В минувшую пятницу, 2 апреля, президент Владимир Зеленский в очередной раз применил уже привычный и понятный для него «меч справедливости» — персональные санкции против граждан Украины, решение по которым принято на заседании Совета национальной безопасности и обороны.

На этот раз «досталось» контрабандистам, цепная реакция достигла и таможенников.

Однако более важным является не локальная история, а скорость, с которой глава государства входит в кураж от сомнительных, с правовой точки зрения, решений.

Регулярные заседания СНБО, на которых применяется механизм персональных санкции, уже несколько недель подряд становятся основной темой для обсуждения в политических кулуарах, студиях телеканалов, меньше — на кухнях рядовых граждан.

Сначала санкции против каналов и бизнеса Медведчука и Козака, затем — против владельцев «надровий» лицензий, а теперь — против «контрабандистов».

Кроме красивой пиар-картинки, образа «хорошего царя» и других уже неоднократно озвученных «бонусов» для руководства государства от такого рода решений, все эти истории имеют и общий негативный привкус. Это привкус узурпации власти.

Немного теории, о которой часто говорят, но — судя по всему — о которой надо напоминать регулярно.

В Украине действует отдельный закон «О санкциях». Согласно ему, санкции против украинских граждан можно применять только в одном случае — они осуществляют террористическую деятельность (в том числе — финансируют терроризм, поддерживают его в любой другой способ).

При этом такой факт должен быть доказан в суде, а решение должно вступить в законную силу.

Все потому, что в Украине — как это ни странно — все еще действует ст. 62 Конституции о презумпции невиновности. Даже, несмотря на то, что называть всех направо и налево «разбойниками» уже стало признаком «хорошего тона».

Что такое терроризм? На это тоже есть ответ в «профильном» законе «О борьбе с терроризмом».

Терроризм — общественно опасная деятельность, которая заключается в сознательном, целенаправленном применении насилия путем захвата заложников, поджогов, убийств, пыток, запугивания населения и органов власти или совершения других посягательств на жизнь или здоровье ни в чем не повинных людей или угрозы совершения преступных действий с целью достижения преступных целей.

Уголовный кодекс не имеет четкого определения термина «терроризм». Но это явление упоминается сугубо в связи с совершением опасных для жизни и здоровья насильственных действий с целью нарушения общественной безопасности, устрашения населения, провокации военного конфликта, международного осложнения и тому подобное.

Сначала закрытие телеканалов Медведчука было названо «информационным терроризмом». Конечно, это чистая фантазия, такого состава преступления в Уголовном кодексе нет.

Впоследствии нашлась более «приземленная» причина, связанная якобы с финансированием псевдореспублик оккупированного Донбасса по ряду промышленных предприятий. Что уже больше похоже на приемлемую причину, однако все еще вызывает вопросы из-за отсутствия соответствующего решения суда.

В контексте недропользователей слово «терроризм» ни звучало даже формально, хотя под санкции попали, опять таки, украинские компании.

Более того, заявления о пересмотре всех разрешений на выдачу лицензий до 1994 года только подогрели подозрения, что решением СНБО прикрыли передел рынка.

Контрабанду Владимир Зеленский таки назвал «экономическим терроризмом», хотя, предсказуемо, такой срок тоже в законодательстве отсутствует.

Более того, многие годы в Украине контрабанда вообще не является уголовно наказуемым деянием.

Действующая редакция ст. 201 УК Украины предусматривает ответственность только за перемещение через таможенную границу Украины вне таможенного контроля только определенных групп товаров. Это культурные ценности, ядовитые, сильнодействующие, взрывчатые вещества, радиоактивные материалы, оружие или боеприпасы специальных технических средств негласного получения информации.

За контрабанду других групп товаров — в том числе подакцизных алкоголя и табака, вменяемым фигурантам списка «топ-10» (как реализованного, так и потенциального) — предусмотрена административная ответственность.

То есть санкции (а они предусматривают среди прочего, арест имущества, блокирование счетов) вводятся за деяния, за которые в принципе люди должны «просто» платить штрафы. Так, не платили, да, пожалуй, «делились» с таможенниками или другими службами.

Есть версия, что собственно причиной санкций будет «отмывание денег». И возможно там опять таки появится финансирования терроризма.

Основанием для санкций стали аналитические данные аппарата СНБО и данные СБУ. Но где уголовные производства? Где результаты расследований?

Не имея никаких сантиментов к контрабандистам, стоит отметить, что это не просто чрезмерное наказание, это еще и наказание без суда и следствия. Следовательно для фигурантов — прямая дорога в суд за защитой своих прав (практика ЕСПЧ с большой вероятностью будет на их стороне).

Аналогичную историю могут реализовать и таможенники, которых отстранили от должностей за якобы причастность к контрабандным схемам. Якобы в связи с уголовным производством отстранение от должности может быть применено к подозреваемому исключительно по решению суда. И отнюдь не по решению главы таможенной службы или его подчиненных.

Зачем Зеленский и его «соучастники» с СНБО, СБУ и других служб идут на прямое нарушение закона, подставляя себя под действие ст. 109 Уголовного кодекса («Действия, направленные на насильственное изменение или свержение конституционного строя или на захват государственной власти»)?

Оставим для экономистов и политологов теорию о перераспределении рынков и сфер влияния, хотя она вполне имеет право на существование. Посмотрим на то, какие правовые сигналы подает глава государства.

Правоохранительные органы и судебная система в стране не работают несмотря на реформы. Только механизм санкций позволяет быстро и эффективно привлекать к ответственности граждан, которые «вредят» обществу.

Повышать эффективность правоохранительных органов и судебной системы для возвращения им естественных функций в системе разделения властей никто в ближайшей перспективе не собирается. Не звучит никаких заявлений о «временном» таком механизме, или его «указательном» характере для тех, кому эти функции более присущи. Поэтому этим органам предлагается либо встраиваться в новые реалии, или подставляться под риск ликвидации, реорганизации, переформатирование.

История с произвольным отстранением председателя Конституционного суда, отменой указов, инициативами о роспуске КС, инициативами о привлечении к ответственности депутатов за их политические решения только продемонстрировала Зеленскому и его окружению потенциальную безнаказанность и отсутствие реального обсуждения в обществе последствий такой безнаказанности.

Чего ждать дальше? Очевидно, что по логике «террористами» следовало бы объявить коррупционеров. Ведь известно, во-первых, этот ярлык в Украине и так часто получают без суда и следствия, а во-вторых, «нулевая толерантность» к коррупции один из ключевых декларируемых приоритетов Зеленского.

Вот только вопрос критерия отбора в «топ-10» видимо будет наиболее дискуссионным среди тех, кто будет принимать соответствующее решение.

Мы можем услышать о «политическом», «социальном», «экологическом», «адвокатском», «журналистском» «терроризме» как основании для новых санкций. Но также это означает, что любые юридические конструкции в государстве оказываются под угрозой разрушения. Ведь президент — оказывается — может непредсказуемо отменить своим указом все что угодно.

Среди механизмов противостояния этому — международное давление, активная позиция медиа и гражданского общества, юридического сообщества. Впрочем вполне возможно, что момент для цивилизованной дискуссии по этому поводу будет вот-вот потерян.

Юрий Радзиевский, адвокат, управляющий партнер АО «Радзиевский и партнеры»